выбрать статью

на главную

"Противостояние" ("Лица" 05.2005г.)

ВО ВРЕМЯ СВОЕГО ПЕРВОГО ВЫХОДА НА СЦЕНУ ИРИНА АПЕКСИМОВА ТАНЦЕВАЛА, ПРЕВОЗМОГАЯ БОЛЬ, – В БАЛЕТКИ НАСЫПАЛИ ТОЛЧЕНУЮ БРИТВУ. ПОСЛЕ НА ЕЕ ДОЛЮ ВЫПАЛО ЕЩЕ НЕМАЛО ИСПЫТАНИЙ: ГОЛЛИВУД, КОТОРЫЙ НЕ ПРИНЕС СЧАСТЬЯ, ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО МХАТ, ОТКУДА ЕЕ УВОЛИЛИ ИЗ-ЗА СКАНДАЛА С ДИРЕКЦИЕЙ… С ЛЮБИМЫМ МУЖЕМ ВАЛЕРИЕМ НИКОЛАЕВЫМ ОТНОШЕНИЯ ТОЖЕ НЕ СЛОЖАТСЯ…

Самое сложное – договориться с самим собой, считает Ирина Апексимова. Если она уверена в своей правоте, может прошибить стену лбом: «Я создала театральную антрепризу, чтобы самой выходить на сцену, другой возможности играть у меня не было». Теперь, если ей не звонят режиссеры, Апексимова ищет сценарий, деньги и звонит сама…

– Ирина, откуда у вас такая сила? Кажется, это не просто упрямство, а порода, гены…

– Кровь важнее обстоятельств, это точно. К сожалению, я не знаю своей родословной по папиной линии. Мне больше известно о маминых родственниках. Это была очень богатая серьезная старинная еврейская семья, которая владела кирпичным заводом в городе Полонном на Украине. Но после революции все родственники остались практически нищими. Не повезло.

– Вас воспитывала ваша еврейская бабушка?

– Два-три месяца в год я жила с ней в Одессе. Она была потрясающей, очень мягкой, доброй, умной и образованной женщиной. Не могу сказать, что она меня как-то целенаправленно воспитывала, но часто рассказывала какие-то жизненные истории – это и было главным элементом воспитания. Зато мою маму растили в строгости, семья была патриархальной. Бабушка вышла замуж очень рано, и дедушка, который был старше ее вдвое, всю жизнь совмещал роли мужа и отца. Жизнь у них была нелегкая, но они умело лавировали между многочисленными трудностями, и меня этому научили…

– Видимо, этим объясняется ваше умение противостоять жизненным неурядицам?

– Да, бабушкин опыт весьма пригодился. У меня складывается впечатление, что вся жизнь нашпигована какими-то проблемами. Иногда, когда очень плохо, даже возникает ощущение, что это происходит не со мной. А потом отпускает, но очень ненадолго. Не смейтесь, но у меня уже цикл выработался. Раз в три дня я оказываюсь в непростой ситуации и раз в три дня задаю себе вопрос: справлюсь или нет?

– Художники, у которых хорошо развита зрительная память, представляют жизнь как картины, музыканты хорошо помнят звуки, а актеры?

– У меня жизнь поделена на эмоции. Например, в моей памяти сидит ощущение того дня, когда я впервые вышла на сцену. Я тогда поняла, нет, именно почувствовала, что значит быть актрисой. Одно из самых ярких воспоминаний – поездка с дочерью и подругой по Италии. Когда я приехала в Венецию, кожей почувствовала невероятный страх. Дело в том, что впервые я попала в этот город поздно вечером, но решила сразу же прогуляться. Все ставни были уже закрыты, и мне было как-то жутко, не по себе. Я ходила по узким улочкам, и мне казалось, что за каждым углом притаился Казанова в плаще… Помню Черное море (в детстве меня туда водили родители). Я стою на берегу, вижу блестящую рябь и чувствую, что море меня зовет. Жаль, это ощущение пропало, умерло.

Вернувшись во МХАТ после рождения дочери, я поняла, что раздваиваюсь! До сих пор помню безумное, почти животное, беспокойство: как моя Дашка? Но я шла по театру как ни в чем не бывало, такая гордая и независимая: артистка Ирина Апексимова – и точка!

– Сейчас не раздваиваетесь между работой и материнским долгом?

– Это прошло. Дашка подросла и уже стала понимать, что маме нужно работать…

– Обычно занятые мамы детей своих балуют…

– Я тоже стараюсь позволять все, что возможно. Но в то же время абсолютно четко понимаю, что, если не выстрою какие-то рамки, дочери будет очень тяжело в жизни. Она бабушку не слушает абсолютно. У нее есть один авторитет – я. Дашка может время от времени слушать своего папу, но поскольку он с нами не живет, я – главный цербер.

– Она часто общается со своим отцом?

– Сейчас чаще, чем прежде, он же теперь не в Америке живет, а в России.

– Даша родилась в Америке, которую вы так не любите. Не боитесь, что ее потянет в страну, где она появилась на свет?

– Пока это условность. Дочке приятно сознавать, хвастаться перед подружками, что Америка – ее родина. Такие детские понты. Если через несколько лет она решит, что это ее страна – дай бог, пусть едет, желаю удачи… Но в Америке, как и в любой другой стране, необходимо попасть в нужное время в нужную атмосферу. Я не попала. Возможно, если бы оказалась не в Голливуде, а на Бродвее, все сложилось бы иначе. Могу сказать одно: когда я вернулась в Россию, была безмерно счастлива!

– Но московская идиллия довольно быстро закончилась: вы остались и без мужа, и без работы… Не потеряли уверенность в собственных силах?

– За моей спиной – дочь и мама, и я не могу позволить себе раскисать. Потеря театра оказалась более тяжелым испытанием, чем расставание с мужем, к которому я была подготовлена. К этому все шло достаточно долгое время, и я воспринимала развод как неизбежность, о которой предпочитаю молчать.

– Есть еще одна неизбежность, о которой женщины предпочитают не говорить: возраст…

– Ко всему, что неизбежно, я отношусь, склонив голову, в том числе и к неприятному старению. Правда, пока еще не наступил момент, когда необходимо скрывать свои годы и думать о смене репертуара. Да, у меня есть вредные привычки, которые не добавляют мне красоты и здоровья. Но я не собираюсь от них отказываться. Мне недавно сказали одну замечательную фразу: «Это кино дважды не покажут». Моя жизнь – именно такое кино.

– Но чтобы фильм продлился дольше, себя нужно холить и лелеять…

– Нет, мне нравится себя сжигать. Зачем отказываться от удовольствия? Я люблю курить, работать по ночам, гулять, танцевать, выпивать… Соблюдать режим – не для меня. Мне нужны эмоции – положительные, отрицательные – разные, и побольше. У кого-то зависимость от алкоголя, у меня – от адреналина. Чем больше его вырабатывается, тем больше его требуется. Такой своеобразный наркотик.

– Может, вы сами создаете себе проблемы, чтобы их потом решать?

– Нет, честное слово. (Смеется.) Недавно я думала: вот здорово, если бы у меня было несколько спокойных дней и я могла сказать, что со мной ничего не происходит. Последний раз такое было лет пять тому назад. Тогда на отдых уехала вся моя семья и я никому ничего не была должна. Несколько дней я пребывала в состоянии счастья и безмятежности, а потом стала сильно нервничать… Может быть, это патология, но беспроблемная жизнь меня угнетает.

Я себя как-то некомфортно начинаю чувствовать.

– Дон Кихот Сервантеса тоже не мог жить спокойно, придумывал себе проблемы и бросался в бой с ветряными мельницами...

– Я тоже борюсь с мельницами, но в моем случае они вполне реальны.

– А выбор мужчины для сильной женщины тоже проблема?

– К сожалению. С сильной женщиной уживаются только слабые мужчины. И то ненадолго. А для правильного союза у сильной женщины должен быть мужчина гораздо сильнее, чем она сама. Потому что только в этом случае она может быть по-настоящему счастливой.

– Может быть, вы неправильно поступили, когда решили вынести на руках из загса своего мужа Валерия Николаева?

– Не думаю, что наш прикол был каким-то дурным знаком. В случае с Валерой я не могу сказать, кто из нас был сильнее, кто слабее. Мы оба лепили друг друга, росли и формировались вместе. А потом пошли своими дорогами… Знаете, не жалею, что выносила Валеру на руках из загса, жалею, что у меня не было свадебного платья. Дочери я пообещала, что у нее будет роскошный подвенечный наряд. Жизнь – штука странная, не знаю, как сложится судьба, но мне и самой хочется когда-нибудь надеть белое платье.

– О чем еще мечтаете?

– Хочу частный самолет, чтобы летать на гастроли, виллу где-нибудь на острове… А если говорить о том, что может реализоваться, мечтаю о собственном помещении для театральной антрепризы. Возможно, когда-нибудь оно у меня будет.

– Говорят, беда наших соотечественников в том, что они не могут жить сегодняшним днем, а живут прошлым или будущим. А вы умеете?

– Нет, я все время бегу куда-то вперед, забываю о дне сегодняшнем, постоянно придумываю себе что-то, в том числе и проблемы. Как только один марафон заканчивается, начинается другой. Хочется отдохнуть, расслабиться, но расслабиться нельзя – даже дома жизнь насыщена до предела.

– Неужели даже дома нет никаких приятных, пусть и обязательных традиций?

– Есть одна. Раз в неделю или чуть реже мы встречаемся с Сережей Векслером. Пьем, поем песни, начиная от попурри советских времен, заканчивая военным репертуаром. В последнюю нашу встречу блатные пели.

– Говорят, в юности вы были лучшей исполнительницей блатных песен в Одессе…

– Это же был просто городской фольклор! На самом деле никто не сравнится в исполнении запрещенного репертуара с Векслером. Когда он поет, это так органично и весело, что получаешь настоящий кайф!

– Что еще в жизни приносит вам настоящее наслаждение?

– Люблю хорошие вина, особенно чилийские. Грешна, что говорить… Знаете, раньше я совершенно не разбиралась в этом напитке. Пить вино меня научил мой последний мужчина, настоящий гурман… Вино, влюбленность – все это приносит огромное удовольствие!

– Интересно, способность влюбляться пылко и всегда как в последний раз не утрачивается с годами?

– У меня она не угасает. Разве что периодичность… Просто в молодости я чаще встречала незнакомых мужчин, а с возрастом этот круг сужается, ты всех уже знаешь, не в кого влюбляться.

– А хотя бы с типом мужчин определились?

– Мне нравятся разные, как в фоменковской шутке. Единственное, он не должен быть маленького роста. Пусть лучше он будет толстый и большой. И пусть он будет мужчиной! Потому что в представителях сильного пола меня безумно раздражает женственность. Я не сексуальную ориентацию имею в виду, а поведение. Ведь даже проливая слезы, женщины остаются сильнее мужчин...