продолжение статьи

выбрать статью

на главную

"На меня перестали смотреть как на женщину" ("МК" 18.01.2004г.)

Говорят, что у актрисы Ирины Апексимовой плохой характер. Ее считают жесткой, дерзкой и капризной. В прессе главная героиня некоторых скандальных хроник имеет устоявшуюся репутацию стервы. Но, может быть, прав тот, кто однажды сказал: “Хорошее поведение — прибежище посредственности”? Или стоит быть точнее в формулировках?
Не жесткая, а справедливая, не дерзкая, а прямолинейная, не капризная, а принципиальная.
Не стерва, а всего лишь красивая и умная женщина. Верно одно: Апексимова — редкий человеческий экземпляр. А все остальное — всего лишь издержки популярности.

— Ирина, популярность — это приятно?
— Да, очень. Ведь люди становятся артистами не просто ради самовыражения, но и для того, чтобы их знали. Конечно, утомляет, когда лезут в личную жизнь. И злит, если журналисты объясняют это тем, что публика обязательно должна знать, с кем я, зачем и почему. Это неправильно. Давайте будем судить об артистах по тому, что они делают, а не по тому, с кем они спят.
— Вы с детских лет знали, что красивы?
— Нет. И сейчас не страдаю комплексами красоты. Всегда знала, что нравлюсь, могу произвести впечатление. Хорошо знала свои недостатки и достоинства. А в детстве была такой “девочкой–мальчиком”, хулиганкой. Считала позором для себя получать пятерки. По поведению был стабильный “неуд”, хотя ставили “уд”, конечно. А однажды меня вообще хотели выгнать из школы.
— Слышала, что дрались с мальчишками…
— Дралась, и люблю это дело по сей день. Вообще люблю, когда дерутся мужчины. С удовольствием сама пытаюсь влезть.
— Родители желали вам судьбы актрисы?
— Мама желала. А папа — очень не желал. Редкий родитель желает своим детям судьбы несчастной. Я благодарна своим родителям. Они дали мне все, что можно было дать в советское время: театральный класс, английскую, музыкальную, хореографическую школы. Все свободное время я проводила в театре, за кулисами.
— Когда приехали в Москву поступать в театральное училище, верили в успех?
— Да, три раза поступала — и каждый раз верила. Поступала даже на отделение оперетты. Между поступлениями была балериной, каждый вечер танцевала в кордебалете. Если бы не поступила в третий раз, наверное, продолжила бы балетную карьеру. Потом, когда попала во МХАТ, да еще к Табакову, понимала, что мне невероятно повезло: я попала к большому артисту. Ведь это был период, когда пропадали целые курсы. Никогда не играла в массовке. Сразу же получила серьезную роль, доставшуюся по наследству от ушедшей из театра Анастасии Вертинской. И потом были серьезные роли.
— Что не любите в театре?
— Дилетантизма. А что касается интриг и сплетен, то это необходимая часть любого организма, тем более творческого.
— В 97-м году во МХАТе вы возглавили профсоюз актеров, который не принял предложенный дирекцией проект нового устава театра. Вас в числе других бунтовщиков сразу уволили. Чему научил скандал во МХАТе?
— Тому, что впредь нужно заниматься только самой собой, бороться только за себя и ни в коем случае за других. Да, я оказалась выброшенной из жизни театра, где сыграла множество замечательных ролей. Это была большая потеря. Больше всего на свете я тогда хотела играть. Артисты — как наркоманы. Но были и позитивные моменты: тогда я обрела полную независимость и стала сама решать свою судьбу. Потом, через суд, мы все восстановились на работе. Но я не стала туда возвращаться.
— Нашли альтернативу МХАТу?
— Виктюк. Это великий мастер сцены, гениальный режиссер.
— Но он так кричит на артистов во время репетиций…
— Он кричит, ругается матом, а его обожают.
— С бывшим мужем Валерием Николаевым вы снялись в фильме голливудского режиссера Филиппа Нойса “Святой”. Какое впечатление на вас произвели съемки в Голливуде?
— А какая, собственно, разница — съемки в Голливуде или на “Мосфильме”? По-моему, нет никакой разницы.
— Ну и как же там относятся к русским актерам?
— Так же, как и к японским, арабским. Конечно, относятся хуже, ведь для американцев лучшая нация — американцы. А для французов — французы. А как, по-вашему, в Москве относятся ко всем другим нациям? Давайте попробуем — запустим в Россию какую-нибудь неизвестную артистку из Америки. Да кому она здесь нужна? К тому же плохо говорящая по-русски?.. Не нужно строить иллюзий насчет Запада. Чтобы там получилась карьера, нужно положить на это все: жизнь, молодость, здоровье. Начать все сначала. Это та же ситуация, когда я в девятнадцать лет из провинции приехала в Москву.
— А у вас возникало желание просто остаться в Америке?
— Если у меня возникает желание, я его реализую. Нет, никогда. Почти год я прожила в Лос-Анджелесе. Единственное желание, которое у меня тогда возникло, — вернуться в Москву. Быть домохозяйкой в США и радоваться предстоящему в выходные шопингу — не для меня. Дело в том, что я практически ничего не делала в Лос-Анджелесе. Я чуть с ума не сошла. Единственное счастье заключалось в том, что каждый месяц я летала во МХАТ играть спектакль. Потом окончательно вернулась в Москву. Я скучала по другому ритму жизни, другому стилю жизни, другому менталитету. И моя мама не осталась в Америке. Там она периодически подрабатывала, аккомпанируя на эмигрантских концертах. Она жила в Бруклине и общалась только с эмигрантами, которые жили и живут исключительно Россией. Она, по–моему, за всю историю эмиграции в эту страну была единственным человеком, который просил получить статус беженца обратно в Россию. Почему? Да потому что!!! Люди, рожденные здесь, должны жить здесь! Чтобы нормально адаптироваться в американских условиях, там нужно родиться или переехать в юном возрасте. И жить так, как живут американцы, а не замыкаться на своем, достаточно тесном окружении эмигрантов, которые не живут американской жизнью и уже не живут своей.
— Ирина, в Париже вы получили премию за лучшую женскую роль...
— Когда у человека много всяких регалий, он говорит обо всех, а когда у меня одна на всю жизнь, я говорю об этой, одной-единственной премии! Это была роль в фильме “Октябрь”. Был какой–то фестиваль во Франции, на котором я не присутствовала, потому что рожала ребенка в Америке, а когда приехала в Москву, мне сообщили, что я получила приз за лучшую женскую роль. Было очень приятно.
— Знаю, что мечтаете сыграть милую, нежную девушку.
— Я желаю сыграть все! Да, однажды мне показалось, что внешность стильной роковой женщины — мой крест. Началось все с Дениса Евстигнеева, когда он впервые снял меня в роли стервы в фильме “Лимита”. Имидж закрепился.
— А самой по душе этот образ?
— Существует определенная внешность. Существуют брюнетки, которые всю жизнь играют плохих, и существуют блондинки, которые играют Белоснежек. Но это абсолютно неверное восприятие! Среди блондинок есть женщины гораздо страшнее и опаснее многих брюнеток. То же самое могу сказать и о блондинах.
— Один актер сказал мне: “Апексимову боятся мужчины, потому что не каждый из них готов сыграть роль бойфренда роковой женщины”.
— Понимаете, на меня перестали смотреть как на женщину. Вот идет по улице симпатичная девушка, и на нее обращают внимание мужчины. На меня же обращают внимание прежде всего как на знакомое лицо. Знаете, как приятно, когда за границей какие–то мужики, не знающие, что я в России популярная артистка, на меня просто смотрят! Удовольствие немыслимое!
— Пристают?
— Иногда. А так — нет. Наверное, боятся. Видят — черная… Стерва.
— Никогда не думали выкрасить волосы в другой цвет?
— Цвет? Все знают меня как брюнетку. Перекраситься для меня — все равно что сделать пластическую операцию. Знаете, когда немолодая женщина делает пластическую операцию, она все равно не становится молодой. Сразу видно, что это немолодая женщина с пластической операцией. Так и я буду брюнеткой, но с белыми волосами. А вот длинные волосы — это из разряда мечты. Не люблю экспериментировать с внешностью. Ненавижу и не допускаю до себя имиджмейкеров, стилистов... Никто не знает меня лучше меня. И пусть я буду такой, какой меня создал Бог. У меня белая кожа и черные волосы. И не надо это исправлять.
— И в одежде предпочитаете черный.
— Я покупаю ту одежду, которая мне нравится. Помню, носила четыре года подряд брюки, купленные за пять центов в Америке. И обожала их не потому, что они стоят пять центов, а потому, что они хорошие. Понятно, что в последние годы я не захожу в секонд-хэнд. А когда-то заходила. У меня есть один любимый магазин в Лос-Анджелесе: там я готова скупить все. В нем продается одежда самых разных французских модельеров, их никто не знает, но вещи классные, просто немыслимые! У меня оттуда всего несколько вещей: это недешевый магазин. Вообще я люблю шмоточные магазины. И в одежде, вопреки распространенному мнению, предпочитаю не жесткий стиль. Что–то нежно-розовенькое я, конечно, никогда не надену. Также терпеть не могу цветное. Да, мой любимый цвет — черный.
— Который подчеркивает и без того стройную фигуру. Занимаетесь спортом, соблюдаете диету?
— Стройная фигура — это нервная система, при которой я не могу сидеть, лежать, отдыхать. Мне нужно все время что–то делать. Я не способна на то, чтобы потратить два часа своего времени на маникюр, педикюр, водяные бани...

смотрите продолжение.......