выбрать статью

на главную

Интервью с Ириной Апексимовой (журнал "7 континент" №3 2000г.) продолжение

С.К. Вы выросли в Одессе, и говорят, что Вас не принимали в институт именно из-за специфического одесского выговора. Любите этот город?

И.А. Я всегда очень любила Одессу. В последний раз я приезжала туда в прошлом году, на три дня — со спектаклем "Ужин с дураком". Впрочем, нельзя сказать, я тогда побывала в Одессе. Меня просто переносили от родственников к родственникам, это было какое-то сумасшествие. А пока училась, то летала домой почти на каждые выходные. Потом мама перебралась к нам в Москву, многие одноклассники уехали. Ни одной квартиры, из тех, где я жила в Одессе, не существует... И вот из-за того, что там теперь нет мамы, нет друзей, город понемногу перестал быть родным. К тому же Одесса очень сильно изменилась. Неповторимый колорит этого города улетучился — люди, которые создавали этот флер, теперь или в Израиле, или в Америке, или в Германии.

Так что чувства ностальгии у меня там не возникает. Был только один момент: во время наших прошлогодних гастролей мы играли в Театре оперетты. В том самом театре, где работала моя мама и где я, не поступив в театральный институт, танцевала в кордебалете. Вот это был шок. Войти в театр, выйти на эту сцену, но уже в другом качестве — это было очень волнительно. Теперь я мечтаю приехать туда с "Декамероном", с настоящей хорошей ролью. Для меня это очень важно.

И точно так же я мечтаю войти в Волгоградский театр оперетты. В Волгограде я, наверное, вообще умру от нахлынувших чувств и воспоминаний! (Смеется)

С.К. Тогда расскажите что-нибудь из Ваших детских закулисных впечатлений!

И.А. Вы знаете, у меня было замечательно счастливое детство. Я была очень любимым ребенком в семье, и у меня был театр, где я жила с утра до ночи. Бегала с мамой по вечерам на спектакли, стояла там за кулисами: за сценой Волгоградского театра оперетты есть такая железная труба — думаю, она существует до сих пор. За этой трубой я провела все свое детство: смотрела все постановки подряд, знала наизусть все арии, дуэты, ансамбли. Безумно рыдала во время "Сильвы": ария "Частица черта в нас" приводила меня в исступление. Однажды, стоя за этой трубой, я сказала себе (с пафосом): "Я когда-нибудь сыграю "Сильву"!" Сильву я пока так и не сыграла! (Смеется)

С.К. У Вас демократичный вкус: в детстве Вы обожали оперетту, сейчас не отказываетесь сниматься в сериалах. Вот недавно по телевидению прошел очень стильный сериал "День рождения Буржуя", в котором Вы и Валерий Николаев исполняете главные роли. Довольны этим опытом?

И.А. Честно говоря, я не ожидала, что "Буржуй" вызовет так много хороших отзывов. Это была просто очередная работа, в первую очередь очень тяжелая физически. Мы летали на съемки в Киев и обратно в течение почти года — столько здоровья на этом закончилось! Поэтому когда все завершилось, я просто визжала от счастья. Но в конце концов очень довольна результатом.

С.К. В этом сериале Вы с Валерием Николаевым играете влюбленную пару. Это было сложно или, наоборот, легко — ведь вы так хорошо понимаете друг друга?

И.А. Для меня это было сложно именно потому, что мы очень хорошо понимаем друг друга, хорошо знаем. Ведь сценарий — это все равно предлагаемые обстоятельства, которые по ходу съемок слегка изменяются. А корячиться и придумывать что-то про нас двоих как-то неловко. Демонстрировать свои отношения на публике еще более неловко. Мне все это очень неудобно. Я вообще удивляюсь, как играют романтические отношения мужья с женами — не говоря уж о том, как играют любовь отцы с дочерьми, это я вообще не способна понять!

С.К. Вы и Валерий Николаев — люди мира: работаете и в России, и на Западе, снимались в Голливуде... У Вас есть такое ощущение?

И.А. Ну Валера теперь даже сценарии пишет на английском языке! Вот сейчас он написал сценарий короткометражного фильма о пианисте и собирается снимать его в Голливуде. Еще он принимает участие в каком-то сериале — съемки проходят в Пуэрто-Рико.

Что же касается меня, то я — очень здешняя. Я ведь уже несколько лет не работала за границей. Хотя в начале 90-х, когда Годар предложил мне сыграть Анну Каренину в своем фильме о России, когда начались съемки у американцев, у греков, когда Филипп Нойс работал над "Святым" — в то время, пожалуй, было такое ощущение. А сейчас я приехала из Лос-Анджелеса и, на самом деле, очень не хочу туда возвращаться. Нет, я очень российско-советская.

С.К. Но Вы — социально-активный человек? Вы участвовали в выборах?

И.А. Честно говоря, нет. Я абсолютно политически неграмотная. Не знаю, что происходит в стране. Родственники звонят мне из Америки и говорят: "Тут у вас такое..." — они смотрят все телепрограммы. А я отвечаю: "Да вы что?!"

С.К. Вы так поглощены собственными проблемами или считаете, что от Вас все равно ничего не зависит?

И.А. Да, я считаю, что от меня ничего не зависит. И буду я в этом что-нибудь понимать или не буду — все одно. Это как в предвыборном анекдоте, когда лиса подбегает к вороне, которая держит в клюве сыр, и говорит: "Ворона, скажи, ты за Путина или против?" Та молчит. "Ну скажи!" Ворона молчит. Лиса: "Ну тебе трудно, что ли?!" Ворона отвечает: "Да", лиса хватает сыр и убегает. Ворона говорит: "А если бы я сказала "нет", что бы изменилось?!" Это анекдот про меня. Выбрали Путина — очень хорошо, он мне нравится... Единственное, могу сказать, что во все времена я голосовала против коммунистов.

С. К. У Вас не бывает чувства страха, тревоги за то, что будет дальше: все-таки, дочь растет?

И.А. Чувство страха у меня было после кризиса 17 августа, когда началась всеобщая паника. Моя семья в это время находилась в Америке, они звонили мне и говорили: "Все бросай и приезжай, сейчас железный занавес захлопнется!" И я, действительно, два дня пребывала в истерике: думала, наверное, и вправду надо валить. Даже помню, как ехала домой на машине, и мне позвонили Валера с Дашей из Нью-Йорка: "Срочно покупай билет!" А я ехала и рыдала: "Я не хочу отсюда уезжать!.."

Если бы пришлось эмигрировать, мы уехали бы в Америку. Но это значило бы поставить крест на своей актерской карьере. То есть, ради высокой цели, ради ребенка я должна была бы поставить крест на себе. Потому что быть домохозяйкой в Америке мне неинтересно. А я верю, что ребенку хорошо, только если его родителям хорошо. И непонятно, что бы стало с моей дочерью, будь я там вечно злая, вечно торчащая перед телевизором и просматривающая все телепрограммы о России... Поэтому я решила: пока есть такая возможность, мы должны быть здесь. Даша на следующий год пойдет в школу — а образование у нас точно лучше, чем в Америке.

С.К. Во время нашей фотосессии, на которой Даша была вместе с Вами, она заявила, что "маму совсем замучали — все время снимают, берут интервью". Но, кажется, ей это нравится?

И.А. И в то же время она спрашивает: "А почему у меня не берут интервью, почему автографы у меня не берут?!" Конечно, ей это нравится. Но она не знает, что такого не может быть, она родилась с этим.

С.К. Актерская профессия несет в себе заряд драматизма. Если бы Даша выбрала тот же путь, Вы бы препятствовали этому? Вы пожелали бы ей актерской судьбы?

И.А. Я пожелала бы ей удачливой судьбы. Не знаю, стоит ли ей становиться актрисой... Думаю, я достаточно трезвая мама, чтобы, когда она станет чуть постарше, понять, нужно ли ей этим заниматься. Мне вообще все время говорят "ты не мать, а ехидна", потому что я отношусь к дочери критически. Но зато мне кажется, я смогу трезво отнестись к ее актерским способностям. Отговаривать ее я, конечно, не стану. Ведь это моя жизнь, я обожаю свою профессию, и становиться ханжой в данном случае неразумно. Конечно, я была бы более рада, если бы она стала певицей или музыкантом. То есть кем-то, чье искусство имеет объективные критерии оценки. Потому что оценить игру профессионального драматического актера невозможно. У певца есть голос или его нет, балерина владеет техникой или не владеет, а игра драматического актера кому-то западает в душу, а кого-то оставляет равнодушным. В нашей профессии все очень субъективно и зыбко.

С.К. Может быть, Вы и свое агентство "Юнион" организовали для того, чтобы иметь дело, не зависящее от поворотов изменчивой актерской фортуны? Не жалеете, что оно закрылось?

И.А. Есть такое правило: если ты хочешь, чтобы что-то было сделано, делай это сама. Я в своем агентстве практически не появлялась. Если бы я с утра до вечера там торчала, все пошло бы в ту сторону, в которую нужно мне. А так агентство стало развиваться по-иному. И мы расстались. Агентство продолжает существовать, но теперь оно уже не будет называться "Юнион". А я с другими партнерами сейчас организовываю совсем иное актерское агентство. Оно будет работать в направлении, которое нам интересно.

С.К. Что же это за направление?

И.А. В "Юнионе" основной целью был поиск работы актерам, и весь пафос состоял в интернетовском каталоге. Теперь таких каталогов множество. В "Юнионе" артистов было более 300. В нашем новом агентстве будет состоять не более 30 человек. Это будут люди, которыми мы станем заниматься от и до. Начнем очень подробно и тщательно вести все их контракты, все кино — и театральные дела. Следить за всеми организационными вопросами: чтобы актер мог занимался только творчеством.

С.К. Вы собираетесь делать ставку на звезд, или молодые тоже будут допущены в Ваше агентство?

И.А. Молодые туда будут допущены, но начнем мы все-таки со звезд. Мы начнем с людей, которые уже много поработали и своим лбом побились об эту стену. Которые знают, что такое обман. Ведь, как ни странно, в нашей стране с некрасивыми ситуациями чаще всего сталкиваются именно звезды.